Меню
Назад » » »

ЧАСТЬ I. ДОСТАТКИ И НЕДОСТОИНСТВА. ТОРЖЕСТВО

903 просмотра

Который год подряд первый тонкий, но уже прочный зимний снег лег на землю в канун служкинского дня рождения, и Служкин, проснувшись, вместе с диваном поплыл в иглистое белое свечение, такое яркое и неожиданное после темных и тяжелых красок поздней осени.

Прямо с утра началась подготовка к празднеству. Надя сердито застучала на кухне ножом. Служкин на четвереньках ползал под кроватью с пылесосом. Пуджик, раздувшись огромным шаром, сидел в прихожей на полке для шапок и шипел на пылесосный шланг. Тата за письменным столом старательно черкала в альбоме цветными карандашами.

Потом Служкин носился из кухни в комнату с тарелками. Пуджик, напевая, в своем углу пожирал обильные селедочные обрезки, а Тата пыталась повязать ему на хвост свой бантик.

– Не понимаю, зачем каждый год устраивать такой кутеж? – недовольно ворчала Надя, шинкуя морковь. – Ладно бы еще – дата была круглая!… А так?… Лишь бы нажраться.

– Встреча с друзьями – это способ выжить, а не выжрать.

– Нашел друзей! Ладно – Будкин, он все равно припрется. А зачем с ним Рунева? Невежливо тащить с собой подругу, пока она не стала женой. И Колесниковых тоже зачем позвал? Они разве звали тебя на свои дни рождения? Ветке главное напиться, а муж ее вообще дурак, куда он нужен? Тем более они с сыном придут…

– Ну, не ругайся хоть сегодня, – примирительно попросил Служкин.

– Я вообще могу молчать весь день! – раздраженно крикнула Надя.

К трем часам они поссорились еще раз, но праздничный стол был готов. Надя и Тата поздравили именинника: Надя осторожно поцеловала и вручила набор из одеколона, дезодоранта и крема для бритья, а Тата подарила папе аппликацию – домик с трубой в окружении елочек. Служкин поднял Тату на руки и поцеловал в обе щеки.

В половине четвертого звонок затрещал, и явился Будкин.

– Хе-хе, плешивый мерин, – сказал он. – Поздравляю. Теперь на год скорее сдохнешь… Это тебе. – И он вручил Служкину цветастый двухтомник.

– Знаешь, что купить, сучье вымя!… – посмотрев на обложку, сдавленно промычал Служкин и двинул Будкина в грудь кулаком.

Затем в дверь стеснительно звякнула Саша Рунева. Она подарила Служкину рубашку в целлофановой упаковке и извинилась:

– Мне показалось, что тебе подойдет…

Она робко поцеловала его и вытерла помаду платочком.

– Ну зачем же!… – обескураженно завопил Служкин, хватаясь за щеку, будто у него стрельнуло в зуб.

Последними прибыли Колесниковы. Ветка, визжа, повисла на Служкине, а потом перецеловала всех – и Сашеньку, с которой была едва знакома, и Надю, про которую знала, что та ее недолюбливает, и Будкина, который для такого дела охотно выбежал из сортира. Колесников потряс всем руки и протянул Наде толстую бутылку – свой подарок. Надя несколько театрально улыбалась гостям. Шуруп вышел из-за родительских ног и солидно пробасил:

– Дядя Витя, я тебя тоже проздравляю.

– Вот, знакомьтесь, – предложил Служкин Колесникову. – Вы еще не встречались, хотя я всем все про всех рассказывал. Вовка, это Саша Рунева. Сашенька, это Вовка, муж Ветки.

Сашенька и Колесников странно переглянулись.

– Ну что? – спросил Служкин. – Метнемся к станкам? – Он царственным жестом указал на стол.

Празднество началось. Пока звучали традиционные тосты – за именинника, за родителей, за жену и дочку, за гостей, – Служкин еще сдерживался в речах и поступках, но затем развернулся во всю прыть. Он исхитрялся быть сразу во всех местах, подливал в каждую рюмку, разговаривал со всеми одновременно и в то же время вроде бы сидел на своем месте, не отлучаясь ни на миг, принимал положенные чествования, однако на нем уже похрустывала подаренная рубашка, рядом с локтем скромно притулилась уже на треть початая бутылка Колесниковых, которую Надя спрятала в холодильник, а в двухтомнике, лежащем на телевизоре, очутилась закладка из конфетного фантика на середине второго тома. Первым захмелел Колесников. Он рассказывал Сашеньке людоедские истории о своей службе в милиции. Покраснев и расстегнув воротник, он раздвинул посуду в разные стороны и на свободном пространстве стола ладонями изображал различные положения.

– Мы вот тут, в кустах сидим, а с этой стороны у нас вторая засада. Они приезжают, все на «джипах», все шкафы, в коже, со стволами под мышками. Сходятся на разборку. А мы внезапно по мегафону: «Не двигаться! Бросить оружие!» Куприянов своим кричит: «Атас, засада!» – и Залымову пулю в грудь! Ну, тут мы…

Сашенька слушала невнимательно, крутила в пальцах рюмку, куда со словами «Где Петрушка, там пирушка!» – то и дело подливал вино именинник. Сашенька механически пила и глядела на Будкина, который учил Тату есть колбасу с помощью ножа и вилки. Тата, пыхтя и высоко задирая локотки, неумело мочалила колбасный кружок, а Будкин брал отрезанные кусочки пальцами и клал себе в рот, всякий раз ехидно подмигивая Наде. Надя, смеясь, возмущалась этим хамством и путано рассказывала Ветке рецепт нового торта. Ветка карандашом для глаз поспешно записывала рецепт на салфетке и рвала грифелем бумагу. Пользуясь свободой, Шуруп покинул компанию и возле кровати безуспешно усаживал Таточкину куклу на спину Пуджика, что лежал в позе сфинкса и невозмутимо дремал.

– Вовка, кончай Сашеньке уши компостировать!… – кричал Служкин.

Через некоторое время он выбежал из-за стола, включил магнитофон и начал отплясывать, как павиан в брачный период. Но его пример никого не воспламенил. Тогда Служкин задернул шторы, погасил люстру и переменил кассету. Медляки сыграли свою роль, и теперь никто не остался сидеть. Колесников приклеился к Саше, Будкин облапил Надю, а Служкину досталась Ветка.

– Что-то твой благоверный предпочтение отдает новым знакомым, – прошептал ей Служкин.

– А-а, плевать, фиг с ним, – беспечно отозвалась Ветка, прижимаясь к нему грудью и жарко дыша в ухо. – Нам же лучше, да, Витька? Я сейчас такая пьяная, мне крутой порнухи хочется… Давай его накачаем, чтобы он у вас заночевал, а потом ты пойдешь меня домой проводить, там и оторвемся…

– Женщина – лучший подарок, – ответил Служкин.

В дальнем углу, в темноте, Колесников умело и жадно мял Сашеньку, не переставая бубнить:

– На операцию втроем поехали: я и еще двое, омоновцы…

Когда Служкин повел Надю, Надя сказала, что ему хватит пить.

– Но долго буду тем любезен я народу, – доверительно пояснил ей Служкин, – что чувства добрые я литрой пробуждал…

В доказательство после танца он озорно опрокинул еще рюмку.

Колесников пошел в туалет, и Саша наконец перепала Служкину.

– Витенька, я так рада нашей дружбе, – прошептала она, положив голову Служкину на грудь.

– Это не дружба, – тотчас поправил ее Служкин. – Это несостоявшаяся любовь.

– Помнишь, я тебе говорила, что у меня ухажер появился?… Ты не думай ничего такого… Ну, цветы дарит, гулять зовет, с работы встречает, и все. С ним легко, ни о чем думать не надо, – он дурак. Знаешь, кто это? Это Колесников.

– Ну и ну! – удивился Служкин. – Ай да Виктор Сергеевич, старая толстая сводня!… Значит, тут все мужики – твои поклонники?

– Одного я терплю, другого люблю, а без третьего жить не могу…

Сашенька потянулась к Служкину губами, и они долго поцеловались.

– А что Будкин? – напомнил потом Служкин Сашеньке.

– Я не уверена, что он вообще заметил мое присутствие…

На кухне, где они курили, Будкин, хехекая, заявил:

– Врет она все, Витус. Она уже напросилась ко мне сегодня на ночь. Вот там и замечу ее присутствие. Просто ей пожаловаться охота больше, чем потрахаться. Давай задушевничай с ней – тебе же нравится.

В дверь неожиданно позвонили, и открыл Колесников.

– В чем дело? – услышал Служкин его милицейские интонации. – Кто вы такие? Кого надо? По какому делу? – Видимо, в паузах звучали и ответы, не доносящиеся до кухни. Колесников подумал и крикнул: – Виктор, тут к тебе какие-то малолетние преступники пришли.

Наверх


 

Ходили с нами в поход или на прогулку?

Поделитесь мнением о нашей работе с остальным миром.
Просто нажмите на кнопку и заполните форму